|
– Заметано, Ваше Величество,– сказал Бак.
И снова все смолкли в ожидании; Баркер нервно расхаживал перед строем замершего воинства. Внезапно Бак подался вперед
– Готовьте денежки, Ваше Величество,– сказал он.– Я же вам говорил! Вон он – глашатай Адама Уэйна.
– Ничего подобного! – воскликнул король, приглядываясь.– Врете вы, это красный омнибус.
– Нет, не омнибус,– спокойно возразил Бак, и король смолчал, ибо сомнений не оставалось: посредине широкой, пустынной улицы шествовал глашатай с Красным Львом на хламиде и два трубача.
Бак умел, когда надо, проявлять великодушие. А в час своего торжества ему хотелось выглядеть великодушным и перед Уэйном, которым он по-своему восхищался, и перед королем, которого только что осрамил на людях, и в особенности перед Баркером, номинальным главнокомандующим великой армии, хоть она и возникла его, Бака, стараниями.
– Генерал Баркер,– сказал он, поклонившись, – угодно ли вам выслушать посланца осажденных?
Баркер поклонился в свою очередь и выступил навстречу глашатаю.
– Получил ли ваш лорд-мэр, мистер Адам Уэйн, наше требование капитуляции? – спросил он.
Глашатай ответствовал утвердительно, степенным и учтивым наклоном головы.
Баркер кашлянул и продолжал более сурово:
– И каков же ответ лорда-мэра?
Глашатай снова почтительно склонил голову и отвечал, размеренно и монотонно:
– Мне поручено передать следующее: Адам Уэйн, лорд-мэр Ноттинг-Хилла, согласно хартии короля Оберона и всем установлениям, божеским и человеческим, свободного и суверенного града, приветствует Джеймса Баркера, лорд-мэра Южного Кенсингтона, согласно тем же установлениям, града свободного, досточтимого и суверенного. Со всем дружественным почтением и во исполнение законов Джеймсу Баркеру, а равно и всему войску под его началом, предлагается немедля сложить оружие.
Еще не отзвучали эти слова, как король с сияющими глазами радостно вырвался вперед, на пустую площадь. Остальные – и командиры, и рядовые воины – онемели от изумления. Придя в себя, они разразились неудержимым хохотом – вот уж чего никто не ожидал!
– Лорд-мэр Ноттинг-Хилла,– продолжал глашатай,– отнюдь не намерен после вашей капитуляции использовать свою победу в целях утеснений, подобных тем, какие претерпел сам. Он оставит в неприкосновенности ваши законы и границы, ваши знамена и правительства. Он не покусится на религию Южного Кенсингтона и не станет попирать древние обычаи Бейзуотера.
И опять содрогнулся от хохота строй великой армии.
– Не иначе как король к этому руку приложил,– заметил Бак, хлопнув себя по ляжке.– До такого нахальства надо додуматься. Баркер, давайте-ка выпьем по стакану вина.
Вконец развеселившись, он и правда послал алебардщика в ресторанчик напротив собора; подали два стакана, и дело было за тостом.
Когда хохот утих, глашатай столь же монотонно продолжал:
– В случае капитуляции, сдачи оружия и роспуска армии под нашим наблюдением все ваши суверенные права вам гарантируются. Если же вы не пожелаете сдаться, то лорд-мэр Ноттинг-Хилла доводит до вашего сведения, что он полностью захватил Водонапорную башню и что ровно через десять минут, то есть получив или не получив от меня известие о вашем отказе, он откроет шлюзы главного водохранилища, и низина, в которой вы находитесь, окажется на глубине тридцати футов. Боже, храни короля Оберона[54]!
Бак уронил стакан, и лужа вина растеклась по мостовой.
– Но… но…– проговорил он и, заново призвав на помощь все свое великолепное здравомыслие, посмотрел правде в глаза.
– Надо сдаваться,– сказал он.– Если на нас через десять минут обрушатся пятьдесят тысяч тонн воды, то деваться некуда. Надо сдаваться. Тут уж все равно, четыре нас тысячи или четыре человека. Ты победил, Галилеянин[55]! Перкинс, налейте мне стакан вина.
Таким образом сдалась несметная рать Южного Кенсингтона и началось владычество Ноттинг-Хилла. Надо еще, пожалуй, упомянуть вот о чем: Адам Уэйн приказал облицевать Водонапорную башню золотом и начертать на ней эпитафию, гласящую, что это – постамент памятника Уилфреду Ламберту, павшему здесь смертью храбрых; сам же памятник под облаками не очень удался: у живого Ламберта нос был куда длиннее. |
