Одной из самых мужественных черт Брейнтри было то, что его не удавалось сбить на простую болтовню. Он продолжал спокойно и твердо, как человек, который думает со сжатыми кулаками:
– Вершины он достиг и владел всем и вся, когда отрекался от власти и уходил с копьем в лес. И я понял…
– Он тут, – быстро шепнула Оливия. – Самое смешное, что он еще бродит по лесу с копьем.
Действительно, Херн был в костюме изгнанника – по-видимому, он забыл переодеться, когда ушел к себе, и сжимал длинное копье, на которое опирался, произнося свои монологи.
– Вы не переоденетесь к завтраку? – воскликнул Брейнтри.
Библиотекарь снова посмотрел на свои ноги и отрешенно повторил:
– Переоденусь?
– Ну, наденете обычный костюм, – объяснил Брейнтри.
– Сейчас уже не стоит, – сказала дама. – Лучше переодеться после завтрака.
– Хорошо, – отвечал отрешенный автомат тем же деревянным голосом и ушел на зеленых ногах, опираясь на копье.
Завтрак был не очень чинным. Все прочие сняли театральные костюмы, но прежние они еще не обжили. Дамы находились на полпути к вечернему блеску, ибо в Сивуде намечался прием, еще более пышный, чем тот, где воспитывали Брейнтри. Нечего и говорить, что присутствовали те же замечательные лица и еще многие другие. Был здесь сэр Говард Прайс, если не с белым цветком непорочности, то хотя бы в белом жилете старомодной деловой честности. Недавно он непорочно переметнулся от мыла к краскам, стал финансовым столпом в этой области и разделял коммерческие интересы лорда Сивуда. Был здесь Элмерик Уистер в изысканном и модном костюме, украшенный длинными усами и печальной улыбкой. Был здесь мистер Хэнбери, помещик и путешественник, в чем-то совершенно приличном и совершенно незаметном. Был лорд Иден с моноклем, и волосы его походили на желтый парик. Был Джулиан Арчер, в таком костюме, который увидишь не на человеке, а на идеальном создании, обитающем в магазине. Был Майкл Херн, в зеленой потрепанной одежде, пригодной для короля в изгнании и непригодной здесь.
Брейнтри не любил условностей, но и он воззрился на эту ходячую загадку
– Я думал, вы давно переоделись, – сказал он.
Херн, к этому времени довольно унылый, спросил:
– Во что я переоделся?
– Да в самого себя, – ответил Брейнтри. – Сыграйте со свойственным вам блеском роль Майкла Херна.
Майкл Херн резко поднял свою почти разбойничью голову, несколько секунд пристально смотрел на Брейнтри и направился к дому, наверное – переодеваться. А Джон Брейнтри сделал то, что он только и делал на этих неподходящих ему сборищах: пошел искать Оливию.
Беседа их была долгой и, в основном, частной. Когда гости ушли и вдали замаячил обед, Оливия надела необычайно нарядное лиловое платье с серебряным шитьем. Они встретились снова у сломанного памятника, где спорили в первый раз; но теперь они были не одни.
Библиотекарь Херн зеленой статуей стоял у серого камня. Его можно было принять за позеленевшую бронзу; но это был человек, одетый лесным отшельником.
Оливия сказала почти машинально:
– Вы никогда не переоденетесь?
Он медленно повернулся к ней и посмотрел на нее бледно-голубыми глазами. Потом, когда голос вернулся к нему с края света, он хрипло проговорил:
– Переоденусь?.. Не переоденусь?.. Не сменю одежд?..
Она что-то увидела в его остановившемся взгляде, вздрогнула и отступила в тень своего спутника, а тот властно сказал, защищая ее:
– Вы наденете обычный костюм?
– Какой костюм вы называете обычным?
Брейнтри неловко засмеялся.
– Ну, такой, как у меня, – сказал он, – хотя я и не очень модно одеваюсь. – Он мрачно улыбнулся и прибавил: – Красный галстук можете не носить.
Херн внезапно нахмурился и негромко спросил, в упор глядя на него:
– А вы считаете себя мятежником, потому что носите красный галстук?
– Не только поэтому, – ответил Брейнтри. – Галстук – это символ. Многие люди, которых я глубоко уважаю, полагают, что он смочен кровью. Да, наверное, потому я и стал его носить.
– Так, – задумчиво сказал библиотекарь. – Поэтому вы носите красный галстук. Но почему вы вообще носите галстук? Почему все его носят? |