|
Взгляд его сам собой переметнулся в тот угол, где темная головка и прямая спина мисс Эшли упорно склонялись над заставками. Оливия давно ничем другим не занималась; правда, она подолгу гуляла, никто не знал – где именно.
– Да я не раз вставал в шесть утра! – сказал Арчер в доказательство своих слов.
– Как же нам играть? – горестно вскричала Розамунда. – Кто еще сыграет короля? Сколько мы мучились со Вторым трубадуром, пока не согласился мистер Херн!
– Если короля возьму я, – сказал Арчер, – некому играть Блонделя.
– Ну вот, – резко сказала Розамунда. – Надо все бросать.
Все молча глядели друг на друга, пока одновременно не повернули голову туда, откуда раздался голос. Оливия Эшли встала и заговорила. Они удивились, ибо не думали, что она слушает.
– Да, придется все бросить, – сказала она, – если мистер Херн не согласится сыграть короля. Только он понимает, о чем пьеса, и только ему это важно.
– Господи!.. – беспомощно откликнулся Херн.
– Не знаю, что вам всем кажется, – горько говорила Оливия. – Вы превратили все в оперу… нет, в оперетту. Я сама разбираюсь в этом куда хуже, чем мистер Херн, но я хоть что-то имею в виду. Нет, не думаю, что могу это выразить… старые песни выражают это гораздо лучше… «Когда-то он вернется» или «Вернулся наш король»…
– Это песни якобитские, – мягко поправил Арчер. – Немного перепутали периоды, а?
– Я не знаю, какой король должен был вернуться, – упрямо сказала Оливия. – Король Артур, король Ричард, король Карл или кто еще. Но мистер Херн понимает, чем был для тех людей король. Я бы хотела, чтобы он стал королем Англии.
Джулиан Арчер закинул голову и захохотал. Хохотал он слишком громко, почти неестественно, как те, кто встречал смехом пророчества.
– Нет, правда! – возразила практичная Розамунда. – Если мистер Херн будет играть короля, кто-то должен играть его теперешнюю роль, из-за которой мы столько намучились.
Оливия Эшли снова отвернулась и занялась красками.
– Ну, это я улажу, – отрывисто сказала она. – Один мой друг возьмется, если вы не против.
Все удивленно воззрились на нее, и Розамунда сказала:
– Может, спросим лучше Мартышку? Он знает столько народу…
– Ты прости, – сказала Оливия, не отрываясь от красок. – Я его послала с поручением. Он согласился купить мне краску.
И впрямь, пока свет, к удивлению Арчера, обсуждал коронацию Херна, общий друг Дуглас Мэррел отправлялся в экспедицию, которая оказала немалое влияние на жизнь его друзей. Оливия попросила узнать, продается ли одна краска; но он по-холостяцки весело любил приключения, особенно же – приготовления к ним. В ночной обход с Джоном Брейнтри он вышел так, словно ночь продлится вечно; а сейчас выходил так, словно поиски приведут его на край света. Собственно, они и привели его туда, где кончался свет или начинался новый. Он взял из банка много денег, набил карманы табаком, фляжками вина и перочинными ножами, как будто бы собрался на Северный полюс. Самые умные люди играют в эти игры, но он играл с особенной серьезностью и вел себя так, словно думал встретить на улицах чудищ и драконов.
Чудище он встретил, едва миновал готические ворота. Когда он выходил из аббатства, в него входил кто-то очень знакомый и совсем незнакомый. Мучительно, как в кошмаре, Мэррел тщился понять, кто же это, пока не понял, что это Джон Брейнтри, сбривший бороду. |
