|
– Я и сам – просто миф,– отвечал Берт, срывая парик и бороду. После этого страшного действия Мадлен увидела гораздо более молодое лицо и рыжие волосы.
– Ну вот,– с облегчением сказал бывший Берт,– я мерзавец, и я хотел сыграть подлую шутку в вашем тихом селении. С любой другой женщиной я бы ее и сыграл, но мне, как на беду, попалась единственная, с которой играть нельзя. Да, угораздило меня, однако… А правда в том,– и он смутился, как смутился Эван, когда решил поведать правду загадочной даме,– правда в том, что я – Тернбулл, атеист, за которым гонится полиция. То есть, не потому, что я атеист, а потому, что я хочу за атеизм сразиться.
– Да, я что-то про вас читала,– сказала Мадлен Дюран с простотой, которую не может поколебать даже такая странная весть.
– Я не верю в Бога,– продолжал Тернбулл.– Его нет. И ваше причастие – не Бог. Это просто кусок хлеба.
– Вы думаете, это кусок хлеба? – переспросила Мадлен.
– Я это знаю! – яростно ответил Тернбулл.
Она откинула голову и широко улыбнулась.
– Тогда почему вы боитесь его съесть? – спросила она.
Джеймс Тернбулл впервые в жизни воспринял чужую мысль, и это так поразило его, что он отступил назад.
–Какие глупые! – смеялась Мадлен весело, как школьница.– Это вы – атеист! Это вы-то богохульник! Господи, да вы себе все испортили, только бы не совершить кощунства!
Рыжая голова Тернбулла очень смешно торчала из чинных и буржуазных одежд Камилла Берта, но его лицо было искажено такой болью, что никто бы не засмеялся.
– Вы приезжаете к нам,– говорила Мадлен с той женской живостью, которая так хороша дома и так неприятна на митингах,– вы с вашим Макиэном едете к нам на остров и надеваете парики, и все идет гладко, а потом вы швыряете парик и бросаете все дело, потому что я попросила вас съесть кусок хлеба! И вы еще говорите, что никто нас не видит! И вы еще говорите, что в алтаре ничего нет. От чего же вы бежите, от Кого? Нет, знаете…
– Я знаю одно,– сказал Тернбулл,– мне надо бежать от вас.
И быстро пошел прочь, оставив на дороге и бороду, и парик.
На рыночной площади он увидел графа Грегори и кинулся к нему. Но он не прошел и полпути, когда открылось окно, и из него высунулась голова в ночном колпаке. Несмотря на этот убор, Тернбулл сразу узнал багровую физиономию сержанта. Сержант в ярости выкрикнул его имя, из-под арки выскочил полицейский и помчался к преступнику. Два торговца овощами, оставив свои корзины, побежали на помощь закону. Тернбулл толкнул полисмена, посадил одного из торговцев в его же корзину и крикнул высокородному противнику: «Бежим, Макиэн!» Граф Грегори сорвал усы и парик и не без облегчения отшвырнул их. Потом он понесся вслед за Тернбуллом, на ходу вынимая из трости спрятанную там шпагу.
Бежать до пристани было довольно долго, но английская полиция неповоротлива, французские селяне равнодушны. Во всяком случае, дорога оказалась пустой, только на пол-пути Макиэн врезался в какого-то джентльмена. Как он узнал, что это именно джентльмен, сказать нелегко. Сам он был очень бедным и очень трезвым джентльменом из Шотландии; этот был богатым и пьяным джентльменом из Англии. Но по взаимным извинениям они поняли друг друга быстро, как двое людей, говорящих в Китае по-французски. Джентльмена проще всего описать так: он или оскорбляет, или просит прощения. В данном случае никто никого не оскорбил.
– Спешите, а? – спросил незнакомец и чему-то сердечно рассмеялся.– А я вот Уилкинсон. Да, внук того Уилкинсона, который пиво! Сам пиво не пью. Печень.– И он покачал головою с неподходящей к случаю хитростью.
– Да, спешим,– отвечал Макиэн, улыбаясь по-возможности учтиво,– так что простите…
– Вот что, милстигспда,– доверительно сказал незнакомец, когда Эван уже слышал топот полисменов,– если вы спешите, а я-то знаю, что такое спешка… да, кто-кто, а я знаю… так вот. если вы спешите,– тон его стал торжественным,– вам нужна яхта!
– Конечно,– отвечал Макиэн, в отчаянии вырываясь от него. На холме показался первый полицейский. Тернбулл проскочил под локтем у пьяного и побежал дальше.
– Нет, посудите сами,– продолжал Уилкинсон, цепко хватая Макиэна за рукав.– Если спешишь, нужна…ик… яхта… а если нужна яхта, берите мою,– закончил он с пьяной рассудительностью.
Эван посмотрел на него в удивлении.
– Да, мы очень спешим,– сказал он,– и яхта нам очень нужна.
– Стоит у пристани,– с трудом выговорил Уилкинсон.– Слева… Называется «Красотка Полли»… никак не пойму, почему я вам раньше ее не дал…
С этими милостивыми словами он упал ничком, мягко смеясь. Решив в ускоренном темпе несколько казуистических проблем, Эван принял решение (быть может, неверное), и через две минуты, догнав Тернбулла, все ему рассказал, а через десять минут оба они как-то влезли на яхту и как-то отплыли от острова Сэн-Луп. |
