Тут сыщик пустился бежать во весь дух. А еще через мгновение Андерхилл сам увидел то, что видел его друг. Мерцающее световое кольцо, похожее на нимб, иногда окружающий луну, а здесь окаймлявшее круглый пруд, прерывали две черные черты, или полосы, - как оказалось, то были две длинные черные ноги человека, который лежал ничком у пруда, уронив голову в воду.
- Скорей! - отрывисто вскрикнул сыщик. - Кажется мне...
Голос его смолк в отдалении, потому что он уже мчался во весь дух через широкую лужайку, едва различимую при слабом электрическом освещении, и дальше напрямик через весь сад к пруду, у которого лежал неизвестный человек Андерхилл рысцой последовал по его стопам, но вдруг испугался, потому что произошла неожиданность Бэгшоу, который по прямой линии, как стрела, летел к незнакомцу, распростертому подле светящегося пруда, круто свернул в сторону и, еще прибавив прыти, помчался к дому Андерхилл никак не мог сообразить, почему его друг так резко и внезапно переменил направление. Но еще через секунду, когда сыщик нырнул в тень дома, оттуда, из мрака, послышалась возня, сопровождаемая ругательствами, а потом Бэгшоу вновь вынырнул оттуда, волоча за собою упирающегося человека, щуплого и рыжеволосого Пойманный, видимо, хотел скрыться за домом, но острый слух сыщика уловил шорох его шагов, едва слышный, словно трепыхание птички в кустах.
- Андерхилл, сделайте милость, - сказал сыщик, - бегите к пруду и посмотрите, что и как. Ну, а вы кто такой будете? - спросил он, резко останавливаясь. - Имя, фамилия?
- Майкл Флуд, - отвечал незнакомец вызывающим тоном. Был он маленький, тщедушный, с непомерно длинным крючковатым носом на узком и сухом, словно пергаментном личике, бледность которого была особенно заметна, оттененная огненно-рыжей шевелюрой. - Я тут, смею заверить, ни при чем. Когда я пришел, он уже лежал мертвый, и мне стало страшно. Я из газеты, хотел взять у него интервью.
- Когда вы, газетчики, берете интервью у знаменитостей, заметил Бэгшоу, - разве принято у вас перелезать для этого через садовую ограду?
И он сурово указал на двойную цепочку следов, тянувшихся по аллее к цветочной клумбе.
Человечек, назвавшийся Флудом, тоже напустил на себя суровое выражение.
- Газетному репортеру порой приходится перелезать через ограды, чтобы взять интервью, - сказал он. - Я долго стучал в парадную дверь, но так и не достучался. Дело в том, что лакей отлучился куда-то.
- А почему вы знаете, что он отлучился? - спросил сыщик, глядя на него с подозрением.
- Да потому, - отвечал Флуд с явно напускным хладнокровием, - что не я один лазаю через садовые ограды. Весьма вероятно, что и вы сделали то же самое. Во всяком случае, и лакей это сделал, я только минуту назад видел, как он спрыгнул с ограды возле самой калитки, по ту сторону сада.
- Но отчего же он не воспользовался калиткой? продолжал допрос Бэгшоу.
- А я почем знаю? - огрызнулся Флуд. - Вероятно, оттого, что она заперта. Но спрашивайте у него, а не у меня, вон он как раз возвращается.
И в самом деле, близ дома показалась еще чья-то смутная тень, едва различимая в полутьме, пронизанной слабым электрическим светом, а потом стал виден широкоплечий человек в красной жилетке, надетой поверх заношенной до невероятия Ливреи. Он торопливо, но спокойно и уверенно приближался к боковой дверке дома, когда окрик Бэгшоу заставил его остановиться. Он неохотно подошел, и можно было теперь разглядеть желтоватое лицо с азиатскими чертами, которым вполне соответствовали прилизанные иссиня-черные волосы.
Бэгшоу резко повернулся к человеку, назвавшему себя Флудом.
- Может ли кто-нибудь в этой округе удостоверить вашу личность?
- Таких и по всей стране немного отыщется, - недовольно буркнул Флуд. - Я только недавно переехал сюда из Ирландии. Единственный, кого я знаю в здешних краях, это священник церкви святого Доминика отец Браун.
- Вы оба извольте оставаться здесь, - сказал Бэгшоу. И добавил, обращаясь к лакею: - Но вас я прошу пойти в дом, позвонить по телефону в церковь святого Доминика и попросить отца Брауна приехать сюда как можно скорее. Да смотрите, без фокусов.
Пока энергичный сыщик принимал меры на случай возможного бегства задержанных, его друг, как ему и было сказано, поспешил на место, где разыгралась трагедия. Место это выглядело довольно странно: поистине, не будь трагедия столь ужасна, она представлялась бы в высшей степени фантастической. Мертвый человек (при самом беглом осмотре сразу же стало ясно, что он действительно мертв) лежал, уронив голову в пруд, и мерцающее искусственное освещение окружало его голову каким-то подобием святотатственного нимба. Лицо у него было изможденное и неприятное, голова почти облысела, только по бокам еще курчавились редкие пряди: седоватые, со стальным отливом, они завивались колечками, хотя висок размозжила пуля, Андерхилл сразу узнал черты, которые видел на многочисленных портретах сэра Хэмфри Гвинна. На покойном был фрак, и его длинные, тонкие, как у паука, ноги чернели, раскинутые в разные стороны на крутом берегу, с которого он упал. Словно по роковой, поистине дьявольской прихоти, кровь медленно сочилась в светящуюся воду, и струйка змеилась, прозрачно-алая, как предзакатное облако.
Андерхилл сам не мог бы сказать, сколько времени он простоял, глядя на зловещий труп, а потом поднял голову и увидел, что над ним, у края обрывистого берега, появились четверо незнакомцев. Он ожидал прихода Бэгшоу и пойманного ирландца и легко догадался, кто человек в красной жилетке. Но в четвертом из них была какая-то странная и смешная торжественность, непостижимым образом совмещавшая несовместимое. Он был приземист, круглолиц и носил шляпу, напоминавшую черный нимб. Андерхилл догадался, что перед ним священник; но при этом ему почему-то вспомнилась старая, почерневшая от времени гравюра, на которой была изображена «Пляска смерти».
Потом он услыхал, как Бэгшоу сказал священнику:
- Я очень рад, что вы можете удостоверить личность этого человека, но все же прошу иметь в виду, что он, тем не менее, остается под некоторым подозрением. Конечно, вполне может статься, что он невиновен: но как бы то ни было, а в сад он проник необычным способом.
- Я и сам считаю его невиновным, - сказал священник бесстрастным голосом. - Но, разумеется, я могу и ошибаться.
- А почему, собственно, вы считаете его невиновным? |
