Помолчав, он продолжил:
— Но даже если он дурак и неудачник, это не доказывает, что он лжец и убийца. И вы забыли, что есть одно объективное свидетельство, подтверждающее его историю. Я имею в виду письмо, где миллионер рассказывает о кузене и о вендетте. Если вы не докажете, что документ поддельный, вам придется признать, что Брюса преследовали, и у преследователя был свой мотив. Собственно говоря, мотив этот известен.
— Я не совсем понимаю вашу мысль, — сказал инспектор.
— Дорогой мой, — сказал отец Браун, от нетерпения впервые проявляя фамильярность, — у всех в известном смысле был мотив. Если принять во внимание, как нажил Брюс свои деньги, и если принять во внимание, как большинство миллионеров наживают деньги, кто угодно мог совершить такой естественный поступок — сбросить его в море. Наверное, у многих это вышло бы едва ли не автоматически. Почти всем это рано или поздно должно было прийти в голову. Мистер Тейлор мог это сделать.
— Что? — перебил мистер Тейлор, раздувая ноздри.
— Я мог это сделать, — продолжал отец Браун, — если бы меня не удерживало почтение к моему начальству. Любой, кроме глубоконравственного человека, мог испытать такой соблазн. Кому не захочется так просто решить социальную проблему. Я мог это сделать, вы могли это сделать, мэр или пирожник могли это сделать. Единственно, на мой взгляд, кто не стал бы этого делать, — частный сыщик, нанятый Брюсом за пять фунтов в неделю и не получивший еще ничего.
Секретарь помолчал с минуту, потом фыркнул и произнес:
— Если в письме и впрямь есть такое предложение, разумеется, лучше проверить, не подделка ли это. Мы ведь даже не знаем, не выдуман ли весь рассказ. Этот субъект и сам признает, что исчезновение его горбатого гиганта невероятно и необъяснимо.
— Да, — сказал отец Браун, — вот что мне нравится в Мигглтоне. Он многое признает.
— А все-таки, — настаивал секретарь, и ноздри его дрожали от возбуждения, — а все-таки, короче говоря, он не может доказать, что его высокий человек в шарфе существовал или существует. Каждый найденный полицией факт и показания свидетелей доказывают, что его нет. Отец Браун, есть только один способ оправдать прохвоста, которого вы, кажется, так любите, — предъявить великана. Но именно этого вы не можете.
— Кстати, — рассеянно произнес священник, — вы пришли из отеля, где у Брюса был номер?
Тейлор немного растерялся.
— Ну, он всегда снимал эти комнаты, — отвечал он. — Они практически принадлежат ему. Я, правда, не видел его здесь в этот раз.
— А вы вместе прибыли на машине, — заметил Браун, — или оба приехали поездом?
— Я приехал поездом и привез багаж, — нетерпеливо ответил секретарь. — Что-то, наверное, задержало его. Я не видел его с тех пор, как он уехал из Йоркшира недели две назад.
— Значит, — очень мягко продолжал священник, — если Мигглтон не был последним, кто видел Брюса на фоне диких волн, вы последний, кто видел его на столь же диких йоркширских болотах.
Тейлор побледнел, но скрипучий его голос звучал спокойно:
— Я не утверждал, что Мигглтон не видел Брюса на пирсе.
— Нет? А почему? — спросил отец Браун. — Если он выдумал одного человека, почему бы ему не выдумать двоих? Конечно, мы знаем, что Брюс существовал, но мы не знаем, что произошло с ним за эти несколько недель. Возможно, его оставили в Йоркшире.
И без того резкий голос секретаря поднялся до визга. Куда-то исчез весь его светский лоск.
— Вы просто передергиваете! Вы просто увиливаете! Вы пытаетесь выдвинуть какие-то дикие обвинения, потому что не можете ответить на мой вопрос.
— Дайте подумать, — задумчиво произнес отец Браун. — Что это был за вопрос?
— Вы прекрасно знаете, и еще вы знаете, что не можете ответить. Где человек с кашне? Кто его видел? Кто о нем слышал или говорил о нем, кроме этого вашего субъекта? Если вы хотите убедить нас, вы предъявите его. Если он когда-либо существовал, он может прятаться на Гебридах или в Кальяо. Но вы должны предъявить его, хоть я и знаю, что его нет. Ну? Где он?
— Вероятно, там, — сказал отец Браун. Щурясь, он пристально смотрел на волны, омывавшие стальную колонну пирса, где сыщик и старый рыбак-проповедник все еще темнели на фоне зеленой светящейся воды. — Ну, в тех сетях.
Несмотря на потрясение, инспектор мгновенно овладел ситуацией и кинулся бежать по пляжу.
— Вы хотите сказать, — кричал он, — что тело убийцы в сетях у старика?
Отец Браун кивнул, следуя за ним по каменистому склону. Пока они бежали вниз, бедный сыщик Мигглтон повернулся и начал карабкаться наверх, навстречу им, темный, как тень в пантомиме, изображающей удивление.
— Это правда! — выдохнул он. — Убийца постарался выплыть на берег и, конечно, утонул в такую погоду. Или покончил с собой. Как бы то ни было, его труп плавал в рыбачьей сети у Старого Беса. Вот что этот маньяк имел в виду, говоря, что ловит мертвецов.
Инспектор бежал по берегу, обогнав их всех, и слышно было, как он что-то приказывает. Через несколько минут рыбаки и люди, случайно оказавшиеся поблизости, вытащили сеть со страшной ношей на песок, в котором еще отражались лучи заходящего солнца. Слова замерли на губах у секретаря, когда он увидел, что лежало на песке. То было тело гигантского мужчины в лохмотьях, с широкими сгорбленными плечами, костлявым лицом, орлиным профилем. Большой красный шарф распластался по освещенному закатом песку, как огромное пятно крови. Но Тейлор смотрел не на окровавленный шарф, а на лицо, и его собственное лицо отражало борьбу недоверия и подозрения.
Инспектор тотчас обратился к Мигглтону. На этот раз тон его был куда любезней.
— Да, это подтверждает вашу историю, — сказал он. |
