Герцог хлопнул себя по ляжке.
— Ага, вот куда направился Дюбоск! Значит, они все-таки сойдутся в поединке.
В тот же миг он с галльским проворством вспорхнул на стену и уселся рядом с Фламбо, болтая ногами от возбуждения. Священник, оставшись в одиночестве, не удостоил место действия и взглядом. Он прислонился к стене и задумчиво рассматривал последние отблески заката, играющие на листве деревьев за оградой парка.
Даже в такую минуту герцог сохранял повадки аристократа: он наблюдал за домом, но подсматривать в окна счел бы ниже своего достоинства. Фламбо же, сохраняя повадки бывшего грабителя (а ныне сыщика), перескочил со стены на ветку одинокого дерева и пополз к единственному освещенному окну. Опущенная красная штора сбилась на сторону. С риском для жизни Фламбо подобрался по хрупкой ветке поближе и увидел, как полковник Дюбоск входит в ярко освещенную роскошную спальню. Но и здесь, у окна, Фламбо слышал разговор герцога и священника и шепотом повторял их слова.
— Итак, они все-таки сойдутся!
— Им никогда не сойтись, — отвечал отец Браун. — Хирш не зря сказал, что не может встретиться со своим противником лицом к лицу. Вы не читали любопытный психологический этюд Генри Джеймса[9] о двух людях, которым никак не удается свидеться? Их встрече постоянно что-то мешает, и в конце концов они начинают бояться друг друга и видят в этом перст судьбы. Вот и на наших глазах разыгрывается похожая история, только еще занятнее.
— Ничего, в Париже найдутся люди, которые излечат их от этих бредней, — произнес герцог, пылая жаждой мести. — Поединок все равно состоится, даже если нам придется сводить их насильно.
— Они не сойдутся и на Страшном суде, даже если сам Господь Вседержитель укажет им место поединка, а сигнал подаст труба Михаила-архангела. Даже и тогда, сколько бы один из них ни дожидался противника, тот все равно не явится.
При этих словах герцог потерял всякое терпение.
— Что это еще за мистика? — вскричал он. — С какой это стати они не могут встретиться как нормальные люди?
— Слишком уж они несхожи, — ответил отец Браун с загадочной улыбкой. — Слишком много в них взаимоисключающего. Они, так сказать, друг друга отрицают.
Он по-прежнему не сводил глаз с темнеющих деревьев, а Валон резко обернулся, услышав сдавленное восклицание Фламбо. Тот увидел, как полковник идет по комнате, на ходу снимая тужурку. Сначала Фламбо решил, что полковник и впрямь готовится к поединку, но дело обернулось иначе.
Под тужуркой не было ни крутых плеч, ни мощной груди: они оказались просто-напросто толстым слоем плотного материала, которым была подбита тужурка. Сухощавый господин остался в рубашке и в брюках. Судя по дальнейшим действиям, никаких воинственных намерений у него не было — он просто прошел в ванную и умылся. Склонившись над раковиной, он вытер лицо и руки полотенцем и, когда он повернулся к свету, Фламбо заметил, что облик его преобразился. От смуглости не осталось и следа, усы исчезли.
Сухощавый господин был бледен и гладко выбрит. Лишь одна черта напоминала о прежнем полковнике — яркие, острые, карие глаза.
Из-за стены доносился задумчивый голос отца Врауна.
Священник словно беседовал сам с собой.
— Это-то я и пытался втолковать Фламбо. Такие противоположности не совсем противоположны. Они не сталкиваются. Не враждуют. Если где-то черному непременно противопоставляют белое, жидкому — твердое, и так по всем пунктам, дело нечисто, месье, — да, нечисто. У одного дуэлянта волосы светлые, у другого темные, один дородный, другой щуплый, одному силы не занимать, другой — в чем душа держится. Один носит только усы, так что губ не видать, другой — только бороду, так что подбородок скрыт.
Один стрижется коротко и кутает шею шарфом, другой ходит с открытой шеей, а волосы отпускает длинные. Слишком уж точное и полное несовпадение, месье, а значит, дело нечисто. Какие уж тут ссоры, какой разлад, когда у двух предметов такая несхожая форма, что где у одного выпуклость, у другого вогнутость? Как у лица и маски. Как у замка и ключа…
Белый, как мел, Фламбо во все глаза глядел на человека в комнате. Тот стоял перед зеркалом, спиной к окну, и напяливал рыжие космы и бороду. На обрамленном рыжими волосами лице играла зловещая ухмылка. Казалось, в зеркале отражается бледное лицо Иуды, который заливается жутким смехом среди языков адского пламени. Фламбо с содроганием видел, как бегают его бешеные карие, с красноватым отливом, глаза, но вот они скрылись за синими стеклами очков. Натянув широкое черное пальто, человек вышел из комнаты. Минуту спустя восторженные аплодисменты толпы, грянувшие на улице, возвестили, что доктор Хирш опять появился на балконе.
[1] «Adieu!» - Прощай (фр.). Корень слова — «Dieu» — «Бог».
[2] «Aux armes, citoyens» - К оружию, граждане (фр.)
[3] «Aux greves, citoyens» - На забастовки, граждане (фр.)
[4] Новое дело Дрейфуса - В 1894 г. против офицера Генерального штаба Франции Альфреда Дрейфуса было выдвинуто ложное обвинение в продаже Германии секретных документов. Дело Дрейфуса было сфабриковано реакционными кругами, особенно рьяно требовали осуждения Дрейфуса монархисты, клерикалы и антисемиты.
[5] Камиль Демулен (1760—1794) — деятель Великой Французской революции.
[6] Клемансо Жорж (1841—1929) — политический деятель, премьер-министр Франции в 1906—1909, 1917—1920 гг.
[7] Дерулед Поль (1846—1914) — французский политический деятель крайне правого националистического направления.
[8] Ченчи или Борджиа — знатные итальянские роды XV—XVI вв. История этих родов изобилует страшными злодеяниями.
[9] Генри Джеймс — (1843—1916) — писатель, классик американской литературы. | 
